В момент первого убийства дракона, я вдруг четко осознал, что мне чертовски сложно это делать. Да, в противном случае он бы убил меня, но когда Мирмулнир говорил со мной, когда я слышал его слова у меня в голове, чувствовал его удивление, страх... почему-то мне всегда было проще убивать людей. К людям я очень редко испытываю вообще что-то.
А тут, понимать, что мы могли бы договориться, что мы могли бы... Вероятно, тут сыграла свою роль мое восторжено-восхищенное отношение к драконам. Пожалуй, я бы никогда, даже если бы у меня была такая возможность и были бы силы на это, не пошел бы убивать их только потому, что я хочу дома трофейчик повесить.

И когда душа Мирмулнира перешла к моему герою и он смог первый раз крикнуть, почему-то радости победы не было вообще. Никакой. Только усталость и желание, что бы все эти вопящие про Довакина стражники ушли уже к черту.

И потом, после нападения другого, безымянного дракона, которого я тоже убил, опять не было ничего... кроме сожаления.

Вот уж жесть - драконоборец не хочет убивать драконов. Не удалось создателям игры сделать из них кровожадных монстров. Или просто во мне этого отношения к ним уже не изменить...